Первую границу мы чувствуем кожей: "Я" внутри, предметный мир - снаружи, и в основном это чувство не теряет своих очертаний. А вот с психологическими границами могут происходить замечательные изменения. Меня поймут водители: пока у тебя нет машины, ты можешь относиться к автомобилям равнодушно. Как только появился свой и мы вдохнули в него наши чувства и энергию, даже царапина на крыле может вызвать бурю эмоций. Теперь машина - уже тоже немного "Я".
С возрастом человек подтягивает все больше объектов в зону своего влияния, он и занял бы весь предоставленный объем, как газ, если б ему не попадались на пути другие люди. Знаменитая фраза "Моя свобода кончается там, где начинается свобода другого человека" не определяет, правда, где же границы каждого из миров. Они ощутятся, когда мы натолкнемся на другого, и это может быть контакт, конфликт или прямое столкновение. Иногда давление другого может быть почти невыносимым, хотя внешней агрессии не проявляется.
Однажды я села прочитать письмо; знакомая, бывшая в гостях, спокойно подошла, уселась за моей спиной на ручку кресла и не менее спокойно начала читать текст на экране. Ее не смутил мой удивленный взгляд, а я все больше удивлялась от того, что это вторжение в личную жизнь было для нее совершенно естественным - никакого злого умысла на ее лице написано не было. Она по-дружески и за компанию читала.
Я разозлилась и стала пыхтеть, потому что по моей картине мира недостойно было бы учить взрослого хорошим манерам. Пришлось просто выключить экран и уйти; девушка все так же флегматично пошла за мной, непринужденно болтая, а я молча разбиралась с долгим эмоциональным послевкусием. Спустя несколько месяцев узнала, что девушка эта всю жизнь прожила в одной комнате с родителями и двумя братьями... Так что представления о личных границах у нее действительно могли быть своеобразны.
Случается и смешение границ, когда один усиленно решает что-то за другого, не интересуясь его мнением - как свойственно родителям в отношении детей. Любящая мать хочет добра студенту-сыну, обставляя его комнату дорогущей мебелью - на свой вкус, а он тихо и грустно наблюдает за ее активностью: "Зачем спорить.. Все как всегда.." Нет гнева - нет границ, ведь человек никак не показал, что его территория захватывается ордой культурных римлян. Сын молчит, проблема не решается и уходит в программу повтора - до следующего вторжения матери. Есть вариант, что парень разозлится и затребует внимания к своим желаниям - тогда уже мать может быть поражена: "Как?! Ему самые лучшие мои границы чем-то плохи?!? Что он понимает?! Счастлив должен быть!". И тогда не ожидайте уважительной границы между ней и сыном или контакта с ним...
Бывает, что из-за своей границы семафорят даже не словами, а намеками, надежно заперев крепкие двери самообороны: тут никаких самораскрытий, требуется угадать. Девушка долго и нетерпеливо ждет, когда брат пригласит в гости, но отказывается идти, когда зовет: он должен просить, настаивать - ведь так и проявляется любовь! На третий раз, однако, брату осточертевают уговоры, он перестает звать, чувствуя обиду или раздражение. Девушка в ярости и отчаянии - "Ну и не надо!!! Нет у меня больше семьи!", и прекращает всякое общение - на месяцы, а то и на годы...
Не объявляя о желаемых границах другим, не договариваясь с ними, мы чаще всего остаемся разочарованы. Мир несправедлив и недолго поддерживает наши благостные фантазии о комфорте, а в любых отношениях рано или поздно случаются противоречия. Ох, как мало вокруг всепонимающих "идеальных половинок", чутья без слов! Но самое волшебное и всем доступное - то, что эти границы, даже очень защищенные, можно аккуратно подвинуть. Сделать так, чтоб человек раскрылся: со скрипом отворил бы двери личного каземата, гремя ключами, вышел подышать, сел рядом на завалинку, а потом рассказал бы настоящую, искренюю историю о своих переживаниях...
Иногда на это нужно совсем не много времени, что известно, например, тем, кто сопровождает умирающих. Был белый потолок и тоскливый вид за окном, бабушка смотрела на меня, а я чаще - на улицу. Уже прошли стадии страха, отчаяния, попыток вытащить ее назад; наступила стадия тихой заботы, но пора честного контакта так и не настала. Это ощущалось как смутная взаимная игра: она предсказуемо говорила одно и то же, повторялась в своих историях, а я - в своих ответах. Я заботливо поправляла одеяло, сидя часами рядом, и думала о своем. Ничего нового нас не ожидало, границы наших вселенных стабильно вращались на привычном удалении, мы обе это понимали.
Я вдруг подумала, как удивительно складывается у нас личная граница - во времени.
Ребенку кажется, что не было ничего до его рождения - дети долгое время не интересуются прежней жизнью родителей, граница времени как будто бы начинается с их, детей, момента рождения. Я думала, как мало личной истории бабушки я знаю. Я знаю легенды о ней, семейные мифы, сплетни - знаю "карту" ее жизни, возможно, даже весьма точную. Но "территорией" ее личности я не особенно интересовалась, больше опасалась и не хотела связываться. И вот я решила развеять эту взаимно сплетаемую муть наших "бесед", сделать хотя бы попытку узнать, что там есть настоящего и живого. Оказалось, что это работает - когда приглашаешь вопросами. Какое платье у нее было на первом свидании? А каким был дед молодой, когда они повстречались? А что больше всего она любила в детстве, во что играла? Где она жила в Питере, какой была ее комната? С какой из сестер она больше дружила?... Мы хихикали над этими рассказами, а я чувствовала, как мы медленно и осторожно знакомимся, по-настоящему и как равные взрослые. Шли на контакт, не теряя границ и не впадая в мелодраму.
Как ни странно, такой открытости бывает довольно много среди уходящих, наверно потому, что им больше незачем держать оборону. Заканчивается дележка сфер влияния, никакие враги уже не имеют значения, не за что воевать. Можно смотреть самое лучшее кино о своей жизни, и даже смотреть его с кем-то еще. Если бы не было так здорово узнавать яркие и мрачные, легкие и веселые, страшные и печальные, радостные и безумные истории другого, мы никогда не рискнули бы вообще идти на контакт. Сидеть в своей норе, оберегая границы, было бы значительно безопасней.
